В пирог зимы, бесшумной, бесшабашной,
запечены все детские шажки.
Родиться больше никому не страшно.
Разрушить сказку – руки коротки.

На санках, перевёртышем, отродьем
горы с рекой, на пуповине сна,
Изюминками в сдобе мы находим
ребячьи потайные имена.

Не видно, кто толкает санки наши
в лучах Звезды за снеговой каймой,
но всяк из нас не сделается старше,
пока он на пути к себе домой.

И каждая – вне возраста и пола –
зима живет на пуповине сил
рождественского тонкого помола,
и в мякише ее ты тоже был…

В тебе слышны часы. Как по бывалым спилам
древесным, ты по ним рождением своим
определяешь мир. Хоть бодрствуй там, хоть спи там,
но кто на срезе лет, тот очень уязвим.

Да что уж говорить о тройке и семерке…
Смолчат в урочный час бесстрастные часы…
Но тянутся к тебе, когда слетаешь с горки,
недетские слова, и дамы, и тузы.