Двадцатому веку в нагрузку
От многих иных лихолетий
Достались идеи и тусклый
их свет, показался столетью,

Гремящему сталью и медью
Прологом к счастливой развязке.
Вкуснейшей, изысканной снедью.
Смотрели вперед без опаски.

Идеи дурманом гашиша
Врывались в живущих покоем.
Сидящих в предместье Парижа
И мирно жующих жаркое.

Вздымались взволнованно кони,
Судьба настигала их быстро.
Никто не уйдет от погони
Идей, за которыми выстрел.

Надевают шуты короны,
Короли шутовской колпак.
Им отвешивают поклоны
Старых лип золотые кроны,
Неестественно красный мак.

Выходили шуты и врали
Про грядущий чудесный прорыв.
И худые красивые крали
В королевском зеркальном зале
Поедали заморских рыб.

Правил весело шут, беспечно,
Бесшабашные песни пел.
В телескоп путь рассматривал млечный,
Банк держал на углу, ипотечный.
И подружек по кличке ″girl″.

Шли дела, горожане нищали,
Разорялся крестьянский люд.
Недовольные громко кричали,
Правда, это только в начале,
Позже знали - за крик убьют.

Ждал народ, как всегда, указа,
Или казни на площадях.
Проходили ученья спецназа.
Выдавали лекарство от сглаза
всем кто чем-то болел и чах.

Богатели вокруг нувориши.
Замки строили на века,
Пол из мрамора, красная крыша.
Терем этот на тещу запишут,
Вдруг придется податься в бега.

Шут во вторник надел корону,
Посмотрел на себя в зеркала,
Оглянулся, приблизился к трону
И увидел дыру в озоне
Холодея, чернела зола.

Ночь расписывала пульку
С наркоманом и бандитом
И жевала с аппетитом
Бледно – синюю сосульку.

Наркоман, слетев с Парнаса
Был рассеянно-восторжен.
Он бубнил: "Я должен, должен…"
Доедая ломтик сыра.

А бандит играл с ленцою,
Завтра предстоит "охота".
Подцепляя вилкой шпроту,
Подпевал тихонько Цою.

Ночь, как ночь, других не хуже,
Барды пели на концерте,
А в котле варили черти
Свой довольно скудный ужин.

Они пришли… и именем твоим
Луну загнали колом в подземелье.
Повесили на площади Офелию,
Раздав ее имущество своим.

Они пришли… и именем твоим
Взорвали города и пароходы
И вытоптав пшеницы ранней всходы
Селенья превратили в сладкий дым.