1

Слышу цокот полуночный,
слышу рокот земляной…
Это воин в час урочный
собирается за мной.
У него на шее крестик…
Нет, скорее – медальон.
Всех прелестников прелестней
даже в дальней дали он.

А везёт он – не колечко
и не бархатный наряд…
На плече висит заплечный
холстяной мешочек вечный,
в нём леденчик, чётки, свечка,
стих о том, как бесконечно
ждал меня он, о, конечно,
ждал он много лет подряд.

Поздно, воин, слишком поздно,
мне и грустно, и не очень,
просто так, поскольку осень,
подступает, согревая,
и пушинка шалевая
не летит былинкой в просинь,
но летит песчинкой в пропасть,
а у той – ни дна, ни края.

2

Ну и славно, что не вышло,
      не случилось,
                 не смоглось…
Ось вселенская крутилась – ведь на то она и ось.
Да не мы с тобой вращались подле маетной оси,
не любились, не прощались,
о печали - распечали
не курлыкали в ночи.

Ну и славно, что не вышло, огляди простор небесный,
подбери себе невесту, ведь тебе не привыкать.
А мои пути несносны и дороги несовместны,
над моею головою то - рассвет, а то – закат.

Подарю тебе прощальный
может - стих, а может - шёпот.
Повторяй его ночами
на залётное ушко –
"Я с тобою в час начальный
за ворота прогнан, чтобы
вместе с нами за ворота чудо вечное ушло"

Там призрак мартовской любви, –
    поющий ветер Петербурга –
       крылами серыми обвил
           пределы мелового круга.

Там губы пахли коньяком,
     пирожным с привкусом ванили.
         И кто–то будто–бы знакомый
             всё утирал лицо платком и
                 сутулясь провожал до дома.
                     Он говорил "Но мы – любили".
                         Он грязный снег в ладони комкал...

                                    А призрак мартовской
                              любви
                         прикрыв глаза крылом прозрачным,
                    смотрел и пристально, и мрачно
                на губы лживые мои...

В небе – банально-лимонная долька…
Легковолосые девы бесстрашны -
сфинксов и львов не страшатся нисколько.
Привкусом бренным любови вчерашней,
вечер при -правлен, -порошен, -украшен.

Ветер, пропахший леденчиком мятным
и скоротечен и тает, и нети
небытия наполняет невнятной
песней о неком безоблачном Свете.

Но
нем
небосклон.
Это город виной,
– город Невой обречён на молчанье.
Вот и молчит, и, незвучной волной,
плоть отдаёт – благодарная боль! –
камню навечно-причальному.

* * *

Когда-нибудь, устану вспоминать
про тень твою, колышущую стены.
Про то, что мир казался неизменным,
похожим на неспешный променад,
дорогу в парк…
В нём статуи,
беседка,
листва,
скамейка,
берег,
пруд.
В нём клёна рдеющая ветка,
в нём – Вертер, ветер и простуда.

И ты забудь.
Теперь нам ни к чему
полночный круг, он замкнут и оставлен
в такой дали, откуда хода нет
(и даже неизбывный лунный свет –
не сможет перейти пределов дальних…)

Забудем вместе…
Время станет – пылью
смешною мешаниной точек…
И просто превратится в бренный прочерк
от слова будем к слову были.

* * *

Я научилась птичьи речи
насвистывать шипящей темноте.
О, мастерица дел заплечных – Вечность,
я столько слов шептала человечьих,
а ты – в ответ – "не та… не то… не те…"