А века уже отмельтешили.
А тысячелетья проползли…
Агасфер почти ослеп от пыли,
Господи, приди или пошли

Ангела к нему с благою вестью,
Что и он отпущен и прощен,
Боже мой, оставь всех живших вместе —
Старцев, чад и отроков, и жен.

Не дели нас на две половины,
Подели любого пополам —
В каждом будут помыслы невинны,
В каждом несодеянного срам.

В каждом — срам содеянного комом,
В каждом — упованье на Тебя,
Даже в этом, столь Тебе знакомом,
Что в исподнем, мокром от дождя,

Ждет тебя, дрожа под старым пледом,
И не выйдет срок ему, пока
Каждый не возлюблен и не предан,
Не воскрес, погибший на века.

И пока в дожде, по бездорожью,
День и ночь… и так за годом год
Софья — так сказать Премудрость Божья,
Сонечкой всю землю не пройдет.

С красным птичьим перышком на шляпке,
С зонтиком нелепым, налегке
И в одной-единственной перчатке,
и надетой не на той руке.

И пока мотаться ей по свету,
Землю так и сяк исколесив,
Будут тискать пьяные поэты,
В шумных стойлах, имя не спросив,

Бить купцы, смеяться вслед пижоны,
Дети плакать, тычась ей в подол,
В душных храмах праведные жены
Прятать взгляд, что сумрачен и зол.

Время вышло. Жизнь растратив снова,
Доплетешься к ночи до плетня,
Робким жестом подбирая слово,
Спросишь водки, или же огня.