Мне скоро семь десятков лет.
Подумал - самому не верится.
Я ног еще не кутал в плед
Хоть мёрз, и звонко бьется сердце,

И руки тянутся к труду.
Пером вооружусь - к бумаге.
Законы поста не блюду -
Умею пригубить и флягу.

И ем трудом добытый хлеб
Посыпав прежде солью круто.
И авторучка не в чехле -
Стихи записывает будто.

Вот, собственно, автопортрет,
Что мной нескромно нарисован.
Автомеханик - (и поэт?),
Гранить люблю я все же слово...

У моря, в городе одном,
Что солнцем выгрет и пропитан -
Так было там заведено -
Рождались некогда пииты.

Там и изваяли меня
Родители и предков гены
Из волн пены и огня -
Материи обыкновенной.

И нуклеиновых кислот
В душе и вертятся спирали.
Их бесконечнейшим числом
Ее наполнить постарались.

На срок отмеренных мне лет
Отпущено и вдохновенье,
Что изредка пускай, нет-нет,
Являет вдруг стихотворенье.

Порой о молодости - той,
Что голодом давила глухо.
Фразеологией пустой
Кормила впрок, в обрез - макухой.

И ради карточки на хлеб
Из пятого забрала класса,
Чтобы и слаб, и мал и слеп
В трудящиеся влился массы,

Высотнейшие воздвигать
Над миром коммунизма стройки -
И в пику классовым врагам,
И в укороченные сроки.

О юности, что шла в войне
Родных отнявшей, близких, милых,
Что безымянных жгла в огне -
И пепла нет, и нет могил их.

Войне, шагавшей по земле,
Дна достигавшей океанов,
Мир предававшей боли, мгле,
С лица земли сметавшей страны.

В ее разрывах и дыму,
Подобной смерчу круговерти,
Уже и Бог не знал кому
Судил Он жизни или смерти.

Как предо мною - вот они,
Друзей поры военной лица.
И пусть окончены их дни -
В душе о них молитвам длиться...
.................................................
.................................................
Мне выпала удача жить -
Вполсилы очередь скосила
Обученного лишь служить
России, верного ей сына.

Но Русь мне мачехой была,
А флаг, что над страною реял,
Ярился, пыжился, пылал,
Касался древком мавзолея...

Не воздвигали пирамид
В соцстранах - камня было мало.
Подняли мавзолеи вмиг
И Ленину, потом и Мао.

Отец народов всех времён -
Ошибка проявилась дальше,
Был после смерти подселён
К вождю, скончавшемуся раньше.

О культе съезду доложил
И доверительно и быстро,
Кто век в генсеках не дожил,
Поскольку был волюнтаристом.

Ему на смену и пришел
Тараса Бульбы внук удалый,
Что правил также хорошо
Страной, как и Землею Малой.

Прозаик, критик и поэт,
Оратор, был всего он прежде
Всегда изысканно одет,
А с дамами - так даже вежлив.

Нас кремль марксизмом облучал,
Чтобы верны идеям были -
Генсек награды получал,
И собирал автомобили.

Окутывал державу мрак,
Уже тонуло все во мраке.
Мы не курили - жгли табак
И пили - длилась жизнь, однако.

И как ни странно, в годы те,
Средь экономики развалин,
В закрытости и нищете
Духовно люди прозревали.

И как ни горько, в те же дни
Полз говор по стране неистов,
Что в бедах следует винить
Советским людям с и о н и с т о в...

Вот и живу в другой стране,
В какой во сне и не мечталось.
Здесь все по сердцу, все по мне -
Жаль, только мало жить осталось.

Страна надежд, страна мечты,
Она для каждого годится,
Кто может, юбиляр, как ты
Трудиться в ней и вновь трудиться.

Испытываю благодать,
Свой получая чек недельный,
Что толику могу отдать
Свободной, ей, нелёгких денег.

Друзей - особый труд найти,
Хоть есть немало эрудитов.
В наш гневный век к сердцам пути
Круты, извилисты, закрыты.

Талантов - россыпи в стране,
Здесь смотрят шире - видят дальше,
Но есть и в ней, что жжёт больней,
Поборники и лжи и фальши.

Людей характеров не счесть,
Изменчива и их натура.
У истиной культуры есть
Единственная суть - культура.

Как в жажду алчно воду пьют
До дна, чтоб капли не осталось,
Так пью свободу, так люблю
Страну, где радость жить досталась.

Мне семь десятков трудных лет.
Я жизнь не меряю годами -
Стихами, что пробились в свет
Сквозь времени пласты и дали.

USA

Мне восемьдесят лет.
Я жив, порой и весел,
Хоть есть печать и след
Восьмидесяти весен,
Восьмидесяти лет,
И десять раз по восемь
Поры, что целый свет
Зовет лирично - осень...

А что до счета зим,
То толику лишь, малость,
До энской, что сразит
Всего мне жить осталось,
Что станет как-то раз
Свидетельницей факта
Высоковольтных фаз,
Блестящего инфаркта.

Я семьдесят из них,
Проснувшись спозаранку,
Сидел над грудой книг,
Вертел такси баранку,
А если вдруг меня
Пронзало вдохновенье,
В ночи, в заботах дня
Слагал стихотворенье.

Но в собственной стране,
Где как-то жил, устроен,
Дышалось трудно мне:
В ней числился в изгоях...
Ты выдал сто идей,
Комету обнаружил,
Но если иудей -
России был не нужен.

И из СССР,
Что родиной являлся,
Изгоям тем в пример,
Я в Штатах оказался.
И хоть родным и был
Тот мир, что незабвенен,
Я новый полюбил -
Будь он благословенен!

Мой светлый, добрый дом,
Что дорог стал навеки,
И я ваял трудом
И сердцем четверть века.
И музам чтоб служить
Неистово, сгорая,
Труда решил сложить
Доспехи лишь вчера я.*

Поскольку жизнь вся
И длиться-то мгновенье,
Сквозь время колеся,
В плену его движенья,
Я творчеству отдам -
Не праздности и лени,
Души и близ и даль,
Восторги и смятенья.

Мне восемьдесят лет,
Но в пику всем обетам,
Вина люблю я цвет,
И запах сигареты.
Поборник правил, прав,
Почти уравновешен,
Бываю реже прав,
Бываю чаща грешен...

Мне восемьдесят лет,
Но отличиться есть чем -
Эстет, мужик, поэт,
Люблю прелестных женщин.
Да и ко мне они,
Сердцам своим послушны,
В былые, правда, дни,
Были неравнодушны...

Прекрасна все же жизнь,
В каком ни мчалась б русле -
Забавная кажись,
Исполнена ли грусти.
Спасибо, жребий мой,
Что без микстур, облаток,
Закончил я восьмой
Мелькнувших лет десяток!

1998

USA

Когда тебе за восемьдесят лет,
Пускай ты добр и щедр душой к тому же,
Умён, философ, эрудит, поэт,
Ты никому ни капельки не нужен.

Когда тебе за восемьдесят лет,
Пусть был в войну ты ранен ли, контужен
На той, что грудью защищал земле
И этой, здесь, ты никому не нужен.

Когда тебе за восемьдесят лет,
И улицей плетешься, неуклюжий,
Нет никого ни рядом, ни вослед -
В попутчики ты никому не нужен.

Когда тебе за восемьдесят лет,
Серьёзно заболел ли вдруг, простужен,
Нуждаешься в уходе и тепле -
И близким ты и в тягость, и не нужен.

Когда тебе за восемьдесят лет,
И боли рвут суставы, грудь утюжат,
И никаких от них лекарств нет,
Ты и врачам своим уже не нужен

Когда тебе за восемьдесят лет,
А времени грустнее нет и хуже,
Хоть волком вой - молчание в ответ...
Глухим к призывам тоже ты не нужен.

Когда тебе за восемьдесят лет,
И женщин обожать еще не вчуже
Душе твоей, в глазах их меркнет свет
Твоим в ответ - им, юным, ты не нужен.

Когда тебе за восемьдесят лет,
В ночи нередко мыслью ты разбужен,
Что обойди, изъезди целый свет,
Ты никому сейчас уже не нужен.

Когда тебе за восемьдесят лет,
И труд себе собрать порою ужин,
Приходит мысль - жить резона нет
Затем, что ты и сам себе не нужен.

Когда тебе за восемьдесят лет,
Бог чтит Один в тебе лишь старца-мужа
В парчу ты или рубище одет,
Нёс радость или сеял зерна бед,

Был верен слову или рвал обет -
За все пред Ним тебе держать ответ,
К Нему иди, Он лучезарный свет,
И мертвый ли, живой - Ему ты нужен.

USA

Тебе, подружка, восемьдесят лет.
Давно ли отмечал свой юбилей я?
Уже и твой пришел ему вослед,
Свои права вполне на то имея.

За шесть десятков с лишним лет назад,
В учёбе рвенье совмещая с ленью,
Однажды я зелёные глаза
Увидел вдруг, и девичьи колени...

Глаза - любовью были зажжены.
Колени - память всё в мозгу сличала,
Бесхитростно были обнажены,
Но девочка того не замечала.

Студенческих танцулек ветеран,
Партнёрш менявший лишь из любопытства,
Я сладость ощутил душевных ран,
Нанесенных невинности бесстыдством.

Тогда и мыслью был пронзён одной:
Из всех прелестниц, а их знал не мало,
Мне будет эта, лучшая, женой
Где б ни был я, во что бы то ни стало!

И всё сбылось. И нету "надцать лет".
Все восемьдесят. Никуда не деться.
И разве в сон порой струится свет
Из скрытого всей зрелой жизнью детства.

А страсти, юность, время - всё течёт.
Весна уже в пути, - а быть ли лету?
И что меня стихи писать влечёт?
Порой и сам не нахожу ответа.

Нет, вот он, есть - любовь моя к жене,
Которой был судьбою препоручен,
Её ответная, детей ко мне,
И лондонской и портландской правнучек.

02/20/04