“Ну вот и всё.
Застыв в дверях вокзала,
Прости мне,
Русь, что сердце вдруг устало
Переживать
твой чёрно-алый бред.
За тщетный
бег от неизбежных бед
Прости и знай,
что лучше мне не стало.
Какая боль уж
только не пытала.
Какой вины на
мне уж только нет.”
Леонид
Скляднев, “Отъезд”, 1991
Россия – мать,
не просто баба,
А вот, прощение
просить...
Конечно, знаю,
что не “кабы-
Чего-не-вышло”...
Но сносить
Заклятия такого
рода –
Язычество и
несвобода.
Мне нравятся её
“преданья
Простонародной
старины”.
Но верить в них
– что показанья
В суде просить у
сатаны.
(Всё ж, за
Татьяну выпьем флягу:
За верность,
силу и отвагу.)
Зачем просить “на
всякий случай”?
Для алиби? It’s so
sick.
О ты, “великий”
и “могучий”,
Родной
классический язык,
“Прости” неся
по самой бровке,
Не замарай в
перестраховке!
“Кто виноват?”
– вопрос крамольный,
Избитый и, увы,
не впрок.
Земля останется
двудольной
На
неопределённый срок.
Две доли в ней:
добра и худа,
Одна – любви,
другая – блуда.
Итак, прощенья
попроси я,
Вопросы
выстроятся в ряд:
За что прощать
меня, Россия?..
“О том в словах
не говорят,
О том вздыхают
лишь украдкой”, –
Сказала Русь
полузагадкой.
Я русский, хоть
и “жид пархатый”,
Зачем
выёлкиваться мне?
Недавно был в
Москве. Лопатой
Как дали больно
по спине
(Чтоб не мелькал,
такой горбатый)...
Выходит – точно,
виноватый.
А ностальгия –
знамо, было,
И есть, и даже не
на дне.
Просить
прощенья же – постыло.
“Греши и кайся”
– не по мне.
Один закон для
инородца:
Второго шанса
не даётся.
Один закон
канатоходца:
Едва оступишься
– и в тлен.
Второго шанса
не даётся,
А платят – до
семи колен.
Такая вот
анестезия...
Не надо слёз,
моя Россия.
2 декабря
2002 года
|